Плоды Древа искусств

Статьи Автор: Вячеслав Щепкин

Школьная перьевая авторучка, фломастер, цветные мелки пастели, тушь. Вот и все орудия труда. Ими Надя запечатлела целые миры. Только представить себе, что ребенок, которому самой природой определена непоседливость, движение, игра, вдруг сосредоточенно и терпеливо погружается в рисование «с головой»! Или это было уже потребностью, удовлетворением все возрастающей страсти творить?

Рушева стала рисовать с дошкольных лет. Родители читали ей сказки, истории об античных героях и их подвигах. А девочка тут же придумывала «картинки» к услышанному. Год за годом собрание Надиных работ увеличивалось. Число папок, в которых они хранились, перевалило за сотню. Двухкомнатная «хрущеба» семьи Рушевых оказалось хранилищем свыше десяти тысяч рисунков. Это необозримое поле работ художницы само по себе необычно. И все же это лишь одна сторона загадки Нади Рушевой.

В ЧЕМ ФЕНОМЕН?

«Я живу жизнью тех, кого рисую», — как-то обронила Надя. Быть может, в этом признании содержится самое ценное для понимания художнического гения Рушевой. С отважностью первопроходца и детской непосредственностью входила она в золотоносные пласты мировой культуры. Воображение перевоплощало ее то в Медею, то в Жанну Д’Арк. Надя видела себя Наташей Ростовой и Анной Карениной, Натальей Гончаровой или булгаковской преображенной Маргаритой... Превращений этих было много больше, чем рисунков в ее творческом наследии. И в том, что Феномен Рушевой состоялся едва ли не решающую роль сыграла особая, творческая обстановка в семье девочки.

РОДИТЕЛИ

Надя была единственной дочерью Николая Константиновича Рушева и Натальи Дойдаловны Ажикмаа. Она родилась в Улан-Баторе, где московский театральный художник и тувинская балерина находились в творческой командировке. Вскоре семья Рушевых вернулась в Москву. Родители Нади — люди искусства — не могли не заметить художественной одаренности дочери.

Они удержались от понятного соблазна научить девочку рисовать «правильно», позволили Надиному таланту развиваться естественным образом. В этом решении их укрепили педагоги Н.К. Рушева, а затем и ставший добрым наставником художницы знаменитый скульптор-анималист Василий Алексеевич Ватагин.

РАНЬШЕ ГЮСТАВА ДОРЕ!

Ватагин высказался веско: «Не будем мешать ее саморазвитию, оно и так бурлит. Не надо ее учить — ее надо лишь воспитывать». По совету мастера, Надя продолжала заниматься в обычной школе, а по субботам посещала изостудию Московского дворца пионеров и школьников. Участие в выставках студийцев привлекли к ее рисункам внимание газетчиков-профессионалов. Журналисты самой массовой тогда «Пионерской правды» предложили Наде проиллюстрировать сказочную научно-фантастическую повесть польского писателя Тадеуша Ункевича

«Эльмис профессора Рембовского». Из пятнадцати рисунков Рушевой было отобрано девять. Они и появились в четырех декабрьских номерах газеты за 1963 год.

Там же были напечатаны и еще шесть оригинальных эскизов костюмов для школьного новогоднего карнавала. Одним из первых на этот

Надин дебют откликнулся академик Ватагин: «Поздравляю милую Наденьку с первой и удачной публикацией рисунков в печати в 11 лет! Великий рисовальщик Франции — Гюстав Доре начал печататься с 12 лет».

БЕЗ ПОВТОРЕНИЙ

Известность пришла к Рушевой в двенадцать лет, в следующем 1964 году, когда ее рисунками заинтересовались Лев Кассиль и Борис Полевой, а в «Клубе искусств МГУ» и в редакции журнала «Юность» состоялись первые персональные выставки школьницы.

Что же было на этих вернисажах? Тематика показанных рисунков говорит о многообразии интересов, стремительно расширяющемся кругозоре юной художницы. Кажется, Надя хочет объять необъятное. На выставках того года она представила листы серий «Русский балет», «Мир животных», «Космос и наука», «Сказки и Фантазии», «Моды вчера и сегодня», «Эллины и рабы», «Мир детей», «Сила и грация»... На этих и на последующих двенадцати персональных выставках Рушевой ни одна из работ не повторялась.

НЕИЗВЕСТНАЯ НАМ ХУДОЖНИЦА

Хвалебные отзывы посетителей ее вернисажей, киносъемки, статьи в газетах и журналах — будто и не замечались девочкой. Это подметил и точно описал Лев Кассиль, которого познакомили с «худенькой, чернобровой девочкой, молчаливо и как-то отчужденно, безразлично слушавшей все, о чем восторженно толковали писатели, журналисты, художники». Юного вундеркинда не занимала слава, популярность.

Соседи по многоквартирной пятиэтажке Рушевых рассказывали, что только после внезапного ухода Нади им стало известно, как много она рисовала, что оставила людям. Припомнили, как еще малышкой на берегу окрестных Царицынских прудов Надя сосредоточенно чертила что-то прутиком на песке, пока другие дети лепили куличи. Позже она нарисует в считанные мгновения на лицейском снегу в Царском Селе профиль Пушкина. Прутиком. И этот рисунок запечатлят на пленку кинодокументалисты...

ВОЗВЫШЕННОЕ И ЗЕМНОЕ

Рушева и впрямь была обычной ученицей обычной окраинной московской школы. Пока не брала в руки ручку или Фломастер. Тогда происходило чудо — под пером художницы в считанные секунды возникал законченный совершенный рисунок. Иногда на обыкновенной промокашке умещалось несколько десятков лиц...

Одноклассники не воспринимали Рушеву как художницу. Учителя тоже не делали ей каких-либо поблажек. Девочке приходилось особенно в старших классах корпеть над многочисленными домашними заданиями. В первую очередь по точным наукам. Она любила кататься на лыжах, плавать, танцевать под мелодии «Битлз». Сосредоточенно слушала песни Таривердиева и классическую музыку, особенно Рахманинова. Выращивала кактусы и морскую свинку.

НА ИЗЛЕТЕ

Последний год жизни Рушевой совпал не только с выпускным школьным, но и одарил художницу высшим творческим достижением. Ее «Пушкиниана» пополнилась замечательными по проникновенности и выразительности композициями. Античная серия завершилась графическим шедевром на тему мифа об Аполлоне и Дафне.

Кажется невероятным, что шестнадцатилетнему подростку удалось стать первым иллюстратором знаменитого романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Но именно Надя Рушева создала «для себя» более ста пятидесяти виртуозных по мастерству и глубине постижения героев Булгакова иллюстраций. Они и до сих пор поражают всякого, кто открывает через ее рисунки Ивана Бездомного, Фриду, Иешуа и Понтия Пилата, кто в ее монотипиях и картонах воочию читает историю любви трагического Мастера и несравненной Маргариты, и даже узнает Князя Тьмы, перед изображением которого отступали великие мастера кисти...

ПЛАНЕТА НАДИ РУШЕВОЙ

В середине XX столетия в мир пришла художница, равной которой не было в искусстве. Спустя четверть века после того, как земной путь ее завершился, становится очевидно, какое безмерное богатство оставила она людям. Становится ясным и то, сколь нерачительны мы с доставшимся нам наследием, как не умеем распорядиться им.

И слабым утешением остается факт «космического признания» необыкновенно дара Нади Рушевой. Еще в середине семидесятых космонавт Георгий Гречко взял с собой на околоземную орбиту рисунок Нади и во время телесеанса связи с Землей показал его миру. Рушева стала первой художницей, чей вернисаж состоялся в масштабе планеты.

Еще несколько лет спустя одна из малых планет Солнечной системы получила имя Нади Рушевой.

Но, может быть, самым удивительным стало открытие энергетики ее рисунков. Парапсихологи и экстрасенсы на вернисаже нынешнего года впервые обратили внимание на то, что среди работ художницы есть излучающие энергию. Концентрация ли это духа, квинтэссенция эмоций, чувств? Или волшебство красоты? Как бы там ни было эта девочка своими легкими, парящими линиями словно зовет нас в полет к красоте и совершенству. К неведомой планете, имя которой Надежда. В полет к бесконечной тайне ее дара отправляются все новые и новые поклонники искусства Нади Рушевой..