12 января 1968 года

Письма Нади

Хороший ты мой друг Алик!

Господи, какой черт угораздил тебя падать со второго этажа? Представляю. Помнишь, как тебя чуть с солярия не скинули? Такая же высота. Если ты сломал ногу, то проваляешься месяца два, если не больше. Но как головой ты шмякнулся, представить не могу. В каком же тогда положении ты летел?

Одним словом, желаю быстрейшего выздоровления, и пр. и пр.

+ 20! Да ты с ума сошел! Это же благодать! Господи, что бы я дала, чтобы было потеплее, хотя бы — 15°. Если бы ты был здесь, наверно, уже умер от холода.

Значит, от вас до Баку 129 км, карты врут (географические). По ним около 300 км. Следственно, до Ольги не 2 530 км...

Ты от города до города за 2 часа добираешься. А я целых два часа до Дворца пионеров еду (Ленинские горы)...

По дороге в Ленинград интересный случай был. В поезде «Юность» мы пели часа четыре. Света не было, ну и чудесно! Какой-то тип подсвистывал нам из темноты. Причем здорово. Он посвистит какую-нибудь песню, а мы подхватим и споем. Чего только не было: сначала туристские, потом танцевальные, просто так, потом народные, потом пионерские, до опер и романсов дошли... А он все свистит и свистит. Мы так и не узнали, кто это был.

А в Ленинграде, в Эрмитаже, ходим и ахаем. Божественно красиво...

На Мойке, 12, экскурсовод была чудесная! Так рассказывала, прямо от души, а у самой слезы на глазах. Да...

Я видела одну интересную книжечку какого-то японского поэта. Одно из пятистиший, кажется, такое:

Я сижу один
На пустынном острове.
И, не обтирая влажный глаз,
Играю с маленьким крабом.

Или еще:

Я уже больше не мог.
Но когда я вышел,
Во дворе тихо заржала лошадь.

Можно сделать чудесные рисунки к ним. Темы неисчерпаемы. Ну, как? Если ты знаешь такую книжечку, очень прошу, перепиши для меня несколько стихотворений.

Теперь о пьесе Марка. Она о нашем пресс-центре «Артек-67». Естественно, это будет другой лагерь и другие ребята, но прототипы мы. Еще... Для пьесы нужен конфликт, а у нас все было гладко. Ведь так? Запомни, в пресс-центре, а не в отряде.

Но какого характера конфликт? Творческий разлад? Зависть? Или мальчик? Я себе ничего не могу представить. Невозможно... Ведь так все было хорошо!

Творческий разлад... глупистика. Мы — как один человек. Зависть... А чему завидовать? Что у кого-то ресницы длиннее или у другого рисунки или статьи лучше? Чепуха!

Мальчик... Такого можно было бы ввести, но это уже совсем тра-та-та. Это я говорю на основании разговора с Мариком и прочих умозаключений.

Пьеса о нас, 15-летних ребятах. О 30 днях, о дружбе, разной: крепкой, обреченной, а от этого еще более сильной. И о легкой, красивой, но быстро забывающейся. 30 дней, всего 30 дней. А нам 15 лет...

Люди мало думают, никакой ответственности, никто не накажет. А настоящая дружба, серьезная, наша... Марк напишет так, чтобы взрослые не говорили: «...но они еще дети».

Теперь о тебе. В последний вечер у моря я, кажется, сглупила. Ты не сердишься? И не смеешься?..

Порой такого наговорят, что начинаешь сомневаться в искренности того, что было. Правда ли все это? Не было ли это время прожито в обмане?

Приходят ли к тебе такие мысли? Или все это бред сивой лошадки? Не сочти это за что-нибудь такое, но мальчишки тут или не доросли или... а черт их знает? Глупенькие какие-то, чудаки.

Так напиши обо всем и о прошлом 1967г. Бывают годы хорошие и плохие. А этот был тяжёлым. И тем сильнее сияют дни Артека, и том более мрачными кажутся остальные.

Пиши скорее!
Надя Рушева.

Еще раз желаю скорейшего выздоровления и жду фотокарточку.