Космонавт № 34 о Наде Рушевой

Статьи 22 января 2019 Автор: Гречко Георгий Михайлович

Мне с давних пор очень нравится творчество молодой художницы Нади Рушевой. Несколькими линиями она могла нарисовать портрет – и в нем было не только сходство с оригиналом, но удавалось передать и характер, и настроение. Поражал лаконизм, экономия средств: черный фломастер – и все. А какая выразительность! И герои Пушкина, и герои Булгакова, и Гамлет, и Маленький Принц Экзюпери – все оживали под ее рукой. Там была и детская наивность – и взрослая гениальность.

Признаться, я ценю в искусстве лаконичность, выразительную сдержанность. Владимир Высоцкий – мой любимый поэт и бард, я жить не могу без его песен, но как актер он не производил на меня огромного впечатления. Именно потому, что на сцене он держался несколько утрированно. Высоцкий-Гамлет бегал по сцене, бросался на стены, кричал, много размахивал руками – и мне это казалось чрезмерным. Хороший актер, но не гениальный.

А вот поворот головы Евгения Евстигнеева в роли Короля на сцене театра «Современник» не могу забыть до сих пор. Хотя больше сорока лет прошло после того спектакля «Голый король». Спектакль был буффонадный, веселый, а Евстигнеев играл очень сдержанно. И попадал в десятку. У него не получался перебор – как в картах, двадцать два.

За чувство меры преклоняюсь перед Рембрандтом. В его картинах нет ничего лишнего, все строго и экономно. Некоторые детали можно не рассмотреть, когда разглядываешь картину с близкого расстояния. А отойдешь на несколько шагов – и увидишь бокал, согнутые пальцы… Мне кажется, уникальное чувство гармонии и меры были и у Нади Рушевой. По лаконизму я не нахожу ей равных среди портретистов!

Художники не раз писали мои портреты. И что получалось? Круглое лицо, толстые щеки, прищуренные глаза, а характера не было. На одном из портретов я вышел похожим на молодого Брежнева. Правда, недавно я был на телепередаче «В нашу гавань заходили корабли», рассказывал о любимых песнях и даже немножко попел.

А у них так принято – художник Константин Мирошник за время эфира набрасывает портрет гостя передачи. И этот портрет мне очень понравился! Вот там был характер!

После передачи я решил поблагодарить художника, подошел к нему. А когда вернулся к своему креслу – портрета не было. Стащили. Передача посвящена песням, пришлось вспомнить Высоцкого: «Зазеваешься – он хвать – и тикать!». Я рассказал об этом, чтобы стало ясно: нечасто художникам удается проникнуть в характер героя!

А Наде Рушевой и Константину Мирошнику это удавалось и удается.

Рисунки Нади Рушевой мне попались на глаза, когда я уже был в отряде космонавтов, но в космос еще не летал. В журнале «Юность» я увидел замечательные иллюстрации, обратил внимание на возраст художницы – двенадцать лет. Чудеса! У нее было удивительное понимание характеров литературных героев.

В конце шестидесятых годов рисунки Нади Рушевой полюбились многим. Она выставлялась в Москве, в Ленинграде, в Варшаве, в Дели. Появлялись новые рисунки. Несколько линий – и образ, над которым можно часами размышлять.

Писала она сразу набело, в ее душе рисунки рождались сразу законченными – оставалось только перенести на бумагу фломастером. Надя говорила: «Я их заранее вижу… Они проступают на бумаге, как водяные знаки, и мне остается их чем-нибудь обвести». Это было чудом.

Я помню, как часами под дождем стоял в очереди, чтобы попасть на выставку Нади Рушевой в музее на Волхонке. И нисколько не жалел об этом. После выставки восторженные впечатления переполняли. «Люди нуждаются в таком искусстве, как в глоточке свежего воздуха. Гениальная девочка обладала поразительным даром проникновения в область человеческого духа», – так писал академик Лихачев, не слишком щедрый на громкие слова.

И вдруг – неожиданно для нас в 1969-м году она умерла из-за разрыва врожденной аневризмы сосуда головного мозга… Как несправедлива ранняя смерть! Ей было семнадцать лет. Она мечтала работать в мультипликации, иллюстрировать книги. Но человек не умирает, пока о нем помнят.

Когда мы с Губаревым готовились к первому космическому полету, то Нади Рушевой уже несколько лет не было в живых. Мне захотелось взять в полет ее рисунок! Я нашел родителей Нади – и они пригласили меня в гости.

В гости к Рушевым – в район московских новостроек Царицыно – я поехал вместе с младшим сыном Мишей. Пятикласснику тоже хотелось «побывать у Нади». В скромной квартире Надин уголок остался неприкосновенным. Тот же письменный стол, за которым она работала, фломастеры и карандаши, та же лампа, те же рисунки на стенах.

Родители Нади встретили нас радушно. Помню до сих пор их имена – Николай Константинович, Наталья Дойдаловна. Дали нам целую кипу Надиных рисунков. Почти всю ночь мы перебирали рисунки, чтобы выбрать для полета один-единственный. Сначала я думал взять рисунок на космическую тему – известно, что Надя рисовала космонавтов.

Но космические рисунки не произвели на нас должного впечатления. Зато, увидев Мальчиша-Кибальчиша, мы в один голос с сыном воскликнули: «Вот!» Не было сомнений: именно этот рисунок берем в полет. Мы сразу узнали Мальчиша и увидели его характер и настроение в данную минуту. Эти три линии – узнавание, характер, настроение – пересеклись. Сказку Гайдара о Мальчише я знал и любил с детства. Мама приносила мне книги Гайдара, когда писатель был еще жив. Потом он отдаст жизнь как герой, сражаясь с немецкими захватчиками на Украине, а книги останутся с нами навсегда.

Когда хмурой осенью 1991 года на политическую авансцену вышел Егор Гайдар, я подумал, как же все-таки правильно говорят, что на детях и внуках великих людей природа отдыхает.

Итак, было решено: Мальчиш полетит с нами.

Перед полетом журналисты спросили нас, что мы берем с собой в полет, кроме необходимых вещей? Первым отвечал Губарев. Он сказал: «Ничего. Не для того шесть лет Госбанк тратил на меня червонцы, чтобы я отвлекался от работы на орбитальной станции!» Вот такой максималист.

После резкого ответа Губарева мне было неловко перечислять все, что я взял в полет: несколько почтовых марок в кляссере, три книги, рисунок Нади Рушевой. Но все-таки я сказал, что беру книги и марки. По-моему, мой командир к этому относился скептически и насмешливо. Может быть, как к очередной прихоти мягкотелого интеллигента. Да не прихоть это, не причуда и, уж конечно, не суеверие! Для меня первый полет в космос был событием, праздником, и я не мог не взять что-нибудь для души.

Кому-то покажется, что для покорителя космоса это слишком сентиментальные мысли. Но мы же не роботы! Я инженер, во многом прагматик, люблю опираться на рациональную логику, но и символические начала мне не чужды. Книга в космосе, рисунок в космосе – это символы, символы человеческого духа.

А еще – книги, марки и рисунок стали праздником не только для меня. И для Ларионовой, и для Стругацких, и для родителей Нади Рушевой, и для многих ревностных филателистов эта моя «прихоть» тоже стала маленьким праздником. Книги я брал на орбиту только из уважения к авторам и к литературе, и, конечно, я их в полете не открывал. Читать книги в сравнительно коротких космических полетах – это, по-моему, недопустимая роскошь.

31 января – день рождения Нади Рушевой. Я помнил об этом в полете. И отметил этот день на календарном графике буквой «М» – Мальчиш.

В красном уголке у нас было два портрета – фотография космонавта Владимира Комарова и Мальчиш-Кибальчиш. Они оба были героями. Оба пошли на подвиг и погибли. Рано ушла из жизни и художник Надя Рушева. «Пришла беда, откуда не ждали», – как писал Аркадий Гайдар. Глядя на этих героев, мы не думали о трагическом, а вот об их отваге и самоотверженности думали.

Весь месяц в полете они были нашими спутниками. Я считаю большой удачей, что мне пришла в голову идея взять в полет рисунок Нади Рушевой. В широко открытых глазах Мальчиша есть человечность, хрупкость, но есть и сила, стойкость. Рисунок не просто помогал нам работать в космосе, он жил рядом с нами. Мальчиш-Кибальчиш разделил с нами высоту полета, он разделил и трудности. Посадка выдалась тяжелая, нас помяло и рисунок помялся.

В московской школе, где училась Надя Рушева, есть ее музей. Сама школа – обыкновенная московская школа из двух типовых корпусов – теперь носит имя Нади. Там хранится множество удивительных рисунков. Я бывал в этом школьном музее, общался с ребятами. На копии портрета Мальчиша я написал несколько строк для школьников: «Дорогие ребята! Творчество Нади Рушевой пленило меня еще тогда, когда она была ученицей вашей школы. Мальчиш-Кибальчиш Аркадия Гайдара и Нади стал поэтому нашим спутником в космическом полете. Пусть и для вас станут примером смелость, верность Мальчиша и неустанное творческое горение Нади!»

Художница Надя Рушева

Художница Надя Рушева, которую называли «Моцартом в живописи», родилась 31 января 1952 года. Она рано заявила о себе и рано ушла из жизни — в 17 лет — оставив более 10 тысяч рисунков. Никогда не обучалась графике, не делала эскизов, а рисовала начисто без ластика.