Апполон и Дафна

Статьи Автор: В. Ватагин

Беспощадная жестокость судьбы вырвала из жизни только что расцветший талант гениальной московской девочки Нади Рушевой. Да, гениальной — теперь уж нечего бояться преждевременной оценки...

Невосполнимый духовный ущерб; внезапно и навсегда исчез источник дивных образов — источник радости для многих, кто видел ее работы, начиная с первой выставки фантазий Нади в редакции «Юности» в мае — июне 1964 года.

Тогда, пять лет назад, я писал в большом и густо заполненном восторженными записями альбоме отзывов: «Я имею счастливую и ответственную возможность наблюдать развитие необычных способностей Нади Рушевой в течение одного года. Я вижу, что как художник она растет не по дням, а по часам. Ее рисунки далеко выходят за пределы „детского творчества“, но и среди взрослых художников едва ли многие могут поспорить с легкостью ее техники, чувством композиции, с остротой ее образов, с ее творческим восприятием мира».

...А в последующие пять лет, с каждым показом в моей мастерской ее новых толстеньких папок (Надюша приходила в дни школьных каникул в сопровождении отца или матери), я радовался разнообразию ее творческих находок, выразительности и правильности пропорций и, главное, красоте души ее героев — людей и животных, фантастических кентавриц и сиренок, нимф и сатиров... И даже ведьмы и лешие у нее были добрыми...

Росла Надя и в овладении новой для нее техникой в акварели, темпере, монотипии, офорте, но упругая, враз проведенная (без подготовок и поправок) линия пером ИЛИ цветным фломастером навсегда оставалась ее главной особенностью.

Я посетил одну из выставок Нади в Центральном Доме работников искусств в мае 1967 года, где она отчитывалась о своей поездке в Варшаву, и при обсуждении отметил, что Надюша благополучно миновала ломку переходного возраста и продолжает самосовершенствоваться.

Был я и на удивительной выставке в музее Л. Н. Толстого в июне 1968 года, где Надя показала 75 рисунков своего юного прочтения романа «Война и мир»! И если она рисует любимого Пьера,— то как он спасал чужого ребенка при пожаре Москвы, или безоружный бросился защищать женщину от пьяного французского мародера, или как при расстреле «поджигателей» чуть не погиб вслед за юным мастеровым...

А если Кутузова,— то в избе в Филях, перед военным советом, в заботе о судьбе Москвы и России, с шестилетней Малашей Севостьяновой, которую приголубил, угостил сахаром и оставил здесь же, на печке...

А как удалось Наде множество милых радостей и заблуждений Наташи Ростовой! Прекрасна Наташа, когда, уговорив родителей, вместе с Петей и няней освобождает графские подводы для израненных солдат — героев Бородина!

Волнует Надю окрыленный Петя Ростов, когда в тылу врага он отдает свой ужин мальчишке-барабанщику и когда сам гибнет в первом бою... Очень запоминается этот юный защитник Родины, раскинувшийся на снегу...

Завершала выставку большая и мудрая композиция — «Наташа — счастливая мать»: три дочки играют в куклы у ее ног, а она, торжествуя, держит на руках четвертого ребенка — сына!..

Вот если бы теперь издать альбом ее «Войны и мира», ибо в четырех папках у нее около 400 рисунков! Большой выбор.

За летние каникулы прошлого года, в свои 16 лет, Надя вдруг создала около ста монотипий, рисунков кистью и фломастером к роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита»... И как талантливо и просто она справилась со сложными философскими концепциями романа! Как убедительна в передаче страданий больного Мастера и жертвенного чувства Маргариты, суровости Пилата и одержимости Иешуа, животной силы Крысобоя и предательства Иуды, фантасмагории Воланда и его бесовских спутников, а также в сатирических образах Ивана Бездомного, управдома, бюрократов...

Оканчивая десятый класс, заваленная общественной работой (еженедельные листы сатиры, оформление вечеров КВН), скромная, неторопливая,— когда же она все успевала?

И читала не по летам много, любила музыку, танцы, театры, кино, была в музеях, на выставках и в мастерских художников Москвы, Ленинграда, Горького, Варшавы. Успевала вести обширную переписку с друзьями, особенно по Артеку-67: она была участницей III Всесоюзного слета пионеров. Сейчас, когда пионеры прислали безутешным родителям Надины письма,— видишь, какой там кладезь острых наблюдений и чистых мечтаний. Все письма — в рисунках.

Виделись мы с Надей в последний раз в январские школьные каникулы этого года... Она была уже высокая, стройная, сильная; её прекрасные восточные глаза были спокойны и теплы. Как всегда, она молча показывала свои новые папки: из «Пушкинианы», из «Античности», из серии «Современная молодежь», из «Мастера и Маргариты», при этом больше старалась смотреть на мои работы.

Уже после ее внезапной кончины (от кровоизлияния в мозг, дома, утром 6 марта, а ей едва исполнилось 17), я, потрясенный, сквозь слезы перебирал ее последнюю папку... и вдруг, как ее предчувствие — прозрачная, красивая композиция: «Аполлон и Дафна»...

Хочется напомнить содержание этого горестного мифа. Светлый, радостный бог света и искусства Аполлон знает и печаль, его постигло горе... Когда, гордый своей победой над чудовищем Пифоном, он увидел около себя юного бога любви Эрота с золотым луком, то, смеясь, сказал ему: «На что тебе, дитя, такое грозное оружие? Тебе ли равняться со мной, стреловержцем?»

Обиженный Эрот вынул две стрелы и одной, ранящей сердце и вызывающей любовь, он поразил Аполлона, а другой, убивающей любовь,— юную нимфу Дафну... Лишь только увидела Дафна златокудрого Аполлона, она пустилась бежать; влюбленный, он быстро настигал ее... Взмолилась Дафна: «Расступись земля и поглоти меня!..» И тотчас онемели ее члены, кора покрыла се нежное тело, волосы обратились в листву, а руки, поднятые К небу, превратились в ветви стройного деревца лавра... Долго, пораженный, стоял Аполлон перед лавром и наконец промолвил: «Пусть же венок лишь из твоей зелени украшает мою голову, пусть отныне украшаешь ты своими листьями мою кифару и колчан. Пусть никогда не вянет твоя зелень!»

Пусть же и множество самобытных листов беспримерного творчества юной Нади Рушевой всегда будет украшать наше искусство.

Художница Надя Рушева

Художница Надя Рушева, которую называли «Моцартом в живописи», родилась 31 января 1952 года. Она рано заявила о себе и рано ушла из жизни — в 17 лет — оставив более 10 тысяч рисунков. Никогда не обучалась графике, не делала эскизов, а рисовала начисто без ластика.